Неточные совпадения
— Эх, отстань, — сказал Дронов, круто свернул
за угол и тотчас
исчез в белой каше снега.
Изредка, воровато и почти бесшумно, как рыба в воде, двигались быстрые, черные фигурки людей. Впереди кто-то дробно стучал в стекла, потом стекло, звякнув, раскололось, прозвенели осколки, падая на железо, взвизгнула и хлопнула калитка, встречу Самгина кто-то очень быстро пошел и внезапно
исчез, как бы провалился в землю. Почти в ту же минуту из-за
угла выехали пятеро всадников, сгрудились, и один из них испуганно крикнул...
Из окна конторы высунулось бледное, чернобородое лицо Захария и
исчезло; из-за
угла вышли четверо мужиков, двое не торопясь сняли картузы, третий — высокий, усатый — только прикоснулся пальцем к соломенной шляпе, нахлобученной на лицо, а четвертый — лысый, бородатый — счастливо улыбаясь, сказал звонко...
Людей в ресторане становилось все меньше,
исчезали одна
за другой женщины, но шум возрастал. Он сосредоточивался в отдаленном от Самгина
углу, где собрались солидные штатские люди, три офицера и высокий, лысый человек в форме интенданта, с сигарой в зубах и с крестообразной черной наклейкой на левой щеке.
Старые служаки, чада привычки и питомцы взяток, стали
исчезать. Многих, которые не успели умереть, выгнали
за неблагонадежность, других отдали под суд: самые счастливые были те, которые, махнув рукой на новый порядок вещей, убрались подобру да поздорову в благоприобретенные
углы.
Мать остановилась у порога и, прикрыв глаза ладонью, осмотрелась. Изба была тесная, маленькая, но чистая, — это сразу бросалось в глаза. Из-за печки выглянула молодая женщина, молча поклонилась и
исчезла. В переднем
углу на столе горела лампа.
В XVIII столетии Рукосуи совсем
исчезли из Пошехонья, уступив место более счастливым лейб-кампанцам, брадобреям и истопникам, и только одному из них удалось сохранить
за собой теплый
угол, но и то не в Пошехонье, где процвело древо князей Рукосуев, а в Кашинском наместничестве.
Он жил тихо, ходил бесшумно, говорил пониженным голосом. Иногда его выцветшая борода и пустые глаза высовывались откуда-то из-за
угла и тотчас
исчезали. Перед сном он долго стоял в буфете на коленях у образа с неугасимой лампадой, — я видел его сквозь глазок двери, похожий на червонного туза, но мне не удалось видеть, как молится буфетчик: он просто стоял и смотрел на икону и лампаду, вздыхая, поглаживая бороду.
Над столом висит лампа,
за углом печи — другая. Они дают мало света, в
углах мастерской сошлись густые тени, откуда смотрят недописанные, обезглавленные фигуры. В плоских серых пятнах, на месте рук и голов, чудится жуткое, — больше, чем всегда, кажется, что тела святых таинственно
исчезли из раскрашенных одежд, из этого подвала. Стеклянные шары подняты к самому потолку, висят там на крючках, в облачке дыма, и синевато поблескивают.
Анна кинула последний взгляд на улицу.
За углом мелькнула фигура Джона, расспрашивавшего какого-то прохожего. Потом и он
исчез. Улица опустела. Анна вспомнила, что она не оставила себе даже адреса мистера Борка и что она теперь так же потеряна здесь, как и Матвей.
Трещали развинченные пролётки, на перекрёстках из-за
углов высовывались и
исчезали тёмные, юркие фигуры.
Обыкновенно он
исчезал из лагерей. Зимой это был самый аккуратный служака, но чуть лед на Волге прошел — заскучает, ходит из
угла в
угол, мучится, а как перешли в лагерь, — он недалеко от Полупленной рощи, над самой рекой, — Орлова нет как нет. Дня через три-четыре явится веселый, отсидит, и опять
за службу. Последняя его отлучка была в прошлом году, в июне. Отсидел он две недели в подземном карцере и прямо из-под ареста вышел на стрельбу. Там мы разговорились.
Он вдруг
исчез, свернув
за угол.
Он не слышал, что ему сказали, попятился назад и не заметил, как очутился на улице. Ненависть к фон Корену и беспокойство — все
исчезло из души. Идя домой, он неловко размахивал правой рукой и внимательно смотрел себе под ноги, стараясь идти по гладкому. Дома, в кабинете, он, потирая руки и угловато поводя плечами и шеей, как будто ему было тесно в пиджаке и сорочке, прошелся из
угла в
угол, потом зажег свечу и сел
за стол…
Кальсонер выскочил в вестибюль на площадку с органом первым, секунду поколебался, куда бежать, рванулся и, круто срезав
угол,
исчез за органом. Коротков бросился
за ним, поскользнулся и, наверно, разбил бы себе голову о перила, если бы не огромная кривая и черная ручка, торчащая из желтого бока. Она подхватила полу коротковского пальто, гнилой шевиот с тихим писком расползся, и Коротков мягко сел на холодный пол. Дверь бокового хода
за органом со звоном захлопнулась
за Кальсонером.
Несколько раз ему казалось, что из-за
угла высовывается сдвинутая набок барашковая шапочка и старушечье бледное лицо с ужасными глазами, и он готовился испустить всегда готовый, всегда стоящий в гортани крик, — но видение
исчезало.
Она слышала различные изменения в этих движениях: тени то медленно плыли, то вдруг неслись быстро, быстро летели одна
за другой и
исчезали, как будто таяли в темных
углах или уходили сквозь стены.
Спустя две минуты аптекарша видит, как Обтесов выходит из аптеки и, пройдя несколько шагов, бросает на пыльную дорогу мятные лепешки. Из-за
угла навстречу ему идет доктор… Оба сходятся и, жестикулируя руками,
исчезают в утреннем тумане.